Иоганн Георг Гмелин. ПОЕЗДКА ПО РУДНОМУ АЛТАЮ В АВГУСТЕ-СЕНТЯБРЕ 1734 ГОДА
ПОЕЗДКА ПО РУДНОМУ АЛТАЮ В АВГУСТЕ-СЕНТЯБРЕ 1734 ГОДА
(из книги Reise durlch Sibirien von dem Jahre 1733-1734»)
1. 11-го августа 1734 года в 9 часов утра мы благополучно прибыли в Усть-Каменогорскую крепость (проехав 6165 верст от С.-Петербурга). В двух верстах от крепости мы перебрели красивую речку Ульбу, берега которой были усеяны крупной галькой и булыжником.
2. Мы не особенно были утомлены поездкой, и на следующий день после своего прибытия в Усть-Каменогорск решили съездить в Аблай-Кит, который с недавнего времени приобрел всемирную известность. Решение было быстрое, и особой подготовки к этой поездке не требовалось, но все же надо было как следует поразмыслить, прежде чем предпринять это путешествие. Нам сказали, что на него потребуется по меньшей мере пять дней. В таком случае нам сразу же по возвращении в Усть-Каменогорскую крепость пришлось бы уезжать отсюда, чтобы не упустить времени для осмотра медеплавильного завода Демидова и не запоздать с поездкой в Томск. Но и в Усть-Каменогорске имелось многое такое, что заслуживало исследования. Однако побывать в Аблай-Ките надо было обязательно: нужно было описать это местечко и прихватить с собой находящиеся там редкости, чтобы они не оказались рассеянными по белу-свету, как обычно бывает, и не были бы, таким образом, потеряны для исторической науки… Но никого из своей партии нам посылать туда не хотелось, из боязни нападения казахских орд, и мы решили направить туда нашего унтер-офицера с двумя солдатами в сопровождении охраны из 30 человек и писаря местной канцелярии, которому поручили описать и измерить, по возможности, все достопримечательности; а унтер-офицеру и его команде поручалось забрать оттуда все, что можно было взять.
Выехали они 12-го августа на закате солнца, а 15-го в 8 часов утра прибыли обратно. Они проехали, по их словам, верст 75 степью, западнее Иртыша, ехали, большею частью, вдоль
речки Аблай-Кит то в южном, то в восточном направлений. Аблай-Кит или Аблайн-Кит, как его называют калмыки, находится в версте от речки Аблай-Кит, к северу от нее. Местечко это состояло из четырех домов и руин четвертого здания, внутри которого можно было еще видеть остаток очага; помещение это своим видом напоминало кухню. Все эти строения были обнесены стеной в 5½ аршина высоты и 4½ аршина толщины, сложенной из бутового камня, которая составляла продолговатый четырехугольник с воротами на полуденной и восточной сторонах. Впрочем, это не сплошная стена, с одной стороны она прерывается скалой, которая сама служит вместо стены. Южные ворота стены ведут прямо к двум строениям, стоящим на весьма высоком фундаменте.
Первое строение не имело ничего, кроме одного большого зала с двумя печами по углам, острыми наверху и вздутыми посередине, внизу они имели отверстие, из которого что-то, по-видимому, вытекало, было и другое отверстие для мехов.
Следующее сооружение также представляло один большой зал, у входа в который на большом постаменте стоял огромный бронзовый идол, окруженный шестнадцатью другими, меньшего размера. На стенах этого зала были видны многочисленные, совершенно оригинальные изображения. У меня не хватит терпения подробно их описывать, но я замечу лишь, что по нелепости они не уступают алхимическим бредням. Видишь, например, человека с 4 головами и 24 руками, рядом изображен другой с 2 головами и 8 руками. Первый одной из своих правых ног наступает на голову некоему человеку, а двое других лежат у его ног. Напротив помещается человек с 2 головами и 4 руками; рядом с ним женская особа, которую данный мужчина обнимает двумя из своих рук и целует одной из своих голов, сплетая также свои ноги с ее ногами. В этом же помещении имелся большой шкаф со множеством полок, где первоначально, когда Аблай-Кит был открыт, лежало много рукописей, рассыпанных по всему помещению.
Третье строение не имеет фундамента и стоит прямо на земле, и, кроме центрального зала, имеет еще маленькие боковые помещения. Все эти сооружения построены из обожженного кирпича и имеют несколько отверстий, но не имеют даже следов огня.
Не желая вдаваться в подробности, я хочу лишь сообщить, что люди доставили нам оттуда множество тангутских и калмыцких рукописей, разнообразных по форме и оформлению, исписанных различными письменами. Тангутские были большею частью написаны на синей, гладкой бумаге, белыми или золотыми буквами, калмыцкие же все написаны на белой бумаге черными или красными чернилами. Кроме того, мы получили еще и другие небольшие рукописи, на которых отчетливо было видно, что они отпечатаны. Вместе с тем, нам были принесены четырехугольные продолговатые деревянные таблички с вырезанными на них монгольскими письменами, обмазанными черной типографской краской. Но среди принесенных бумаг не нашлось ни одной с их оттисками. Было доставлено также несколько досок с плохо выполненными рисунками, сделанными акварелью, но хорошо сохранившимися; такими дощечками был завален каменный пол в обоих зданиях; изображены на них, по-видимому, святые.
В Усть-Каменогорске нам дали подобное изображение, сделанное на бумаге, но выполненное гораздо лучше, оно тоже было привезено из Аблай-Кита. Там должно быть много таких рисунков, но наши люди не нашли ни одного. Замечательно, что изображения на этих картинах, подобно святым у разных народов, имеют золотой нимб вокруг головы, и еще ту особенность, что они вообще изображаются сидящими со скрещенными ногами.
Заканчивая это описание, я хочу еще добавить, что, по словам наших людей, там в настоящее время лежит еще так много письмен, что ими можно нагрузить еще около 20 подвод. И хотя лучше сохранившиеся уже изъяты, следовало бы сберечь и остальные, так как и плохо сохранившиеся могут быть прочитаны. Мы, следовательно, могли вполне удовлетвориться тем, что получили оттуда, но все же было очень жаль, что нам самим не удалось побывать гам, жаль особенно потому, что мы и отказались-то от этой поездки только из-за неверных сведений о ее длительности.
Аблай-Кит есть не что иное, как языческий храм калмыцкого хана Аблая из племени Хошот, жившего в середине прошлого века и отстраненного от своей должности в калмыцком округе приблизительно в 1671 году.
3. В течение тех ночей, которые мы провели в Усть-Каменогорске, мы наблюдали на восточной стороне неба светлое сияние – это было отражение пылающих за горами степей. По-видимому, калмыки намеренно жгут степи, чтобы этим задержать продвижение казахской орды.
Казахи, которые благодаря этому лишаются пастбищ для своих лошадей, на которых они совершают свои кочевья, этим самым, по мнению калмыков, лишаются возможности подкочевывать к ним.
4. Усть-Каменогорская крепость получила свое название от гор, которые начинаются в верхнем течении Иртыша. Расположена она на мелководном рукаве реки Иртыша, на довольно обширной равнине, горы же находятся к востоку от нее. Она невелика в окружности, и увидели мы ее только тогда, когда выехали на равнину; она представляет из себя правильный четырехугольник и имеет двое ворот, из которых открыты только одни.
По обе стороны ее располагаются казармы, с двух других сторон построены дома для офицеров, старые цейхгаузы и помещения для гауптвахты. Посередине крепости стоит церковь. Начальником крепости является лейтенант, выполняющий обязанности коменданта и имеющий в своем распоряжении 150 человек служивых и солдат. Близ крепости, на том же рукаве Иртыша, имеется еще несколько небольших частных домов, построенных самими владельцами. Крепость окружена рогатками, а с той стороны, где находится слобода – надолбами.
Надолбы – это вид укреплений, которые устраиваются для того, чтобы помешать местному конному неприятелю вести наступление и потому эффективны только в данной местности. Они представляют из себя два ряда бревен, лежащие поперек на сваях высотой в половину человеческого роста, и местами связанных друг с другом небольшими поперечными балками.
Крепостной вал – земляной, укреплен фашинами для предотвращения от воздействия обычных здесь вихрей, которые легко могли бы опрокинуть голый земляной вал. С внутренней стороны вал подпирают сваи, а снаружи он окружен довольно глубоким рвом. Почва вокруг крепости, кажется, не так хороша, как в окрестностях Семипалата, да и местность здесь из-за больших гор более дикая. Мы рассчитывали найти здесь в изобилии калмыцкие огурцы и арбузы, но, хотя местность эта расположена южнее, мы не нашли тут зрелых овощей, их было мало, и они были еще зеленые. Это объясняют тем, что они были поздно посажены. Зато тут во множестве растут шалфей и иссоны.
Диких животных здесь изобилие. Встречаются маралы, козлы, разные особые виды диких коз и овец (сайги и степные бараны или, по-калмыцки, «аргали»), лоси (называемые в этой местности «сохатые»), дикие свиньи (кабаны). С тех пор, как в эту местность было послано высочайшее повеление ловить маралов и аргали живыми и препровождать их в Петербург, ловля их производится следующим незамысловатым способом. Делаются ямы, имеющие приблизительно длину, ширину и высоту животного, которое собираются ловить. С одной стороны ямы воздвигают длинную изгородь, которую на том конце, где находится яма, оставляют открытой. Яма сверху прикрывается дерном, так что ее не видно. Пробегающее дикое животное, встречая на пути изгородь, находит проход через нее лишь на том месте, где имеется яма. Прежде чем достигнуть отверстия в изгороди, оно подбегает к яме; дерн проваливается, и животное оказывается в плену.
Говорят, что иногда таким образом попадает такой крупный и сильный олень, что его бывает невозможно связать и извлечь из ямы и приходится пристрелить. Из казны выплачивают за аргали два с полтиной рубля. Судя по всему, при этом имеют свою выгоду и офицеры, и промышленники. Так как оплачиваются и те животные, которые гибнут в пути при перевозке на большое расстояние. В большинстве случаев они доставляются на место уже дохлыми. Хотя я не думаю, что промышленники при этом очень много зарабатывают, но живут они очень хорошо, и я нигде еще не встречал более состоятельных людей.
5. Иртыш в этой местности уже не так красив, каким он был в нижнем течении. Он везде настолько мелкий, что даже на совершенно легком суденышке ехать по нему можно лишь с большим трудом.
6. 13-го г-н профессор Миллер отправился на кое-какие еще не открытые местные могильники. Ему хотелось видеть их внутреннее состояние, и он нашел его следующим: покойник лежал голый в земле, с головой, обращенной на восток. Все его уцелевшие кости были в их натуральном положении, но совершенно трухлявые. Кроме этих костей он обнаружил там между ними несколько ржавых кусочков железа, первоначальное назначение которых установить было невозможно, так как они сильно пострадали, от ржавчины. Могильная яма была сплошь выстлана галькой, словно там было русло речки или реки.
7. 16-го, в 5 часов вечера, мы выехали из Усть-Каменогорска и в тот же вечер проехали на вершних 30 верст, а так как кормовище у речки Глубокой было бедно травой, мы расположились несколько дальше этой речки, на берегу Иртыша. 17-го утром мы прибыли на свое прежнее хорошее кормовище на речке Березовке. Примерно на полпути между речками Глубокой и Березовкой мы встретили много мелкого миндаля особого рода, отсюда я захватил с собой на Березовку несколько таких деревцев и рассадил их там1.
8. Хотя мы собирались дойти в этот день до Убы, но она оказалась дальше, чем мы предполагали. Ехали мы до поздней ночи и расположились у маленькой речушки, воду которой нельзя было пить без отвращения, верстах в 40 от Березовки. С нами имелся взятый нами на всякий случай запас воды, и мы поэтому не испытывали никакой нужды; другим участникам нашей партии мы не могли преподнести более приятного подарка, как дать испить нашей водицы.
9. 18-го августа, в 9 часов утра, мы подъехали к речке Убе и проехали ее берегом около пяти верст. Раздулся очень сильный ветер, который доставил нам много неприятных переживаний. Люди, как обычно, развели костер, чтобы сварить пищу; но только лишь они сделали это, как пламя охватило близ растущий кустарник, и, несмотря на все старания наших людей, им не удалось однако потушить пламя. Не прошло и четверти часа, как весь окрестный лес был охвачен пожаром… И нам пришлось как можно быстрее перетаскивать свои пожитки в реку, дабы уберечь их от огня. Возможно, пожар продлился бы долгое время, но, к счастью, вскоре же после его начала пролился ливень, который сразу же его потушил.
В пятидесяти верстах от этого места имеется гора, именуемая Плоская, в которой добывается руда для Колыванских медеплавильных заводов. Проезда через нее нет, так как для этого пришлось бы делать большой крюк, да и из-за высоты горы совершенно невозможно проехать через нее на телеге; и однако нам все же не хотелось упустить случая побывать на руднике. Мы решили поэтому подняться на упомянутую гору, взяв с собой шесть человек из охраны, а багаж свой отправить с остальной частью охраны по обычному пути. Условились съехаться вечером у речки Алей, поэтому мы ничего с собой не прихватили, кроме одного плаща и небольшого количества копченой колбасы и сухарей.
Выехали мы одновременно с багажом в 1 час дня (18 августа), а в 3 часа дня были уже на Плоской горе, где мы сразу же увидели лежащую на поверхности руду, и спустились в рудник, глубина которого еще не превышала 8 сажен. В нем работают 30 рудокопов, которые добывают 100-200 пудов руды в день. Руда хорошего содержания, но, благодаря налетам казахской орды, летом здесь нельзя работать более трех месяцев, так как весной и осенью это опасно; мы слышали, что через 14 дней работа здесь должна быть прекращена. Зимой же эту дорогу делают совершенно непроезжей сугробы, которые высоко надувает с одной стороны горы сильными снежными буранами. Живут рудокопы в берестяных хижинах, находящихся под горой, на берегу Убы.
10. Выехали мы с рудника в 4 часа вечера, но не проехали и полпути до Алея, как пролился страшный ливень, который, впрочем, быстро прекратился. Один местный служивый, который сопровождал нас, сообщил, что за лето это был первый дождь, так как лето было засушливое. Ясно, что мы пожелали, чтобы во время нашего путешествия еще продлилась хорошая погода.
В 8 часов вечера мы подъехали к речке Алею. Здесь бассейн реки Иртыша кончился, это был первый приток Оби. Сойдя с коней, мы узнали, что наши телеги подъехали к Алею не на условном месте, а несколько ниже по течению. Дороги туда не знал никто; а, между тем, у нас осталось совсем мало продуктов, да и те были у охраны, а у остальных из нашей партии не осталось совсем ничего. Нечего было нам и пить, кроме обычной речной воды, да и ту приходилось пить или из посуды служивых, или из собственных ладоней. Не было у нас и котла, в чем бы скипятить чай, и ничего, чем нам укрыться бы на ночь. Мы было решили ехать дальше, но оказалось, что это не под силу коням, которые были порядочно утомлены. Мы отнеслись ко всему этому довольно терпеливо. Поев немного колбасы и сухарей и запив чистой водицей, мы улеглись, разведя костер, на голую землю. Ночью начался сильный ветер, очень холодный, который нас ошеломил. Утром, посмотрев друг на друга, мы увидели, что все очутились у самого огня, от которого сначала мы лежали довольно далеко. Каждый сознался, что его погнал к огню холод.
11. На следующее утро (19 августа) в 4 часа мы встали со своего жесткого и холодного ложа и в половине 8 утра прибыли в дер. Пихтовку. Дорога сюда от Плоской горы была устроена лишь в этом году, и она на 30 верст короче старой дороги. От Плоской горы до Алея она идет среди гор, сама же она, большею частью, ровная, и, благодаря чарующей глаз красивой степи, чрезвычайно приятна. За Алеем нам пришлось то подниматься на многочисленные высокие горы, то спускаться с них, особенно у Пихтовки, где дорога временами так была крута, что едва можно было удержаться на лошади. В Пихтовке мы квартировали у штейгера, одного немца, и нас угостили там квасом, который нас хорошо освежил; кроме того, мы отведали свежей говядины, которая подкрепила нас. Не пробыли мы и двух часов в Пихтовке, как неожиданно прибыли наши подводы, после чего все неприятности забылись.
Пихтовая гора получила свое название от дерева пихты, которая во множестве растет на этой горе. На горе имеется пять рудников, в которых мы побывали. Добыча значительная, и руда залегает недалеко от поверхности. Нет ни одного рудника свыше 15 сажен глубины, большею частью она залегает на глубине 7 сажен. Руду ломают обычно в мощных жилах, и получают из нее процентов 12 чистой и хорошей меди. Шурфовать жилы здесь не составляет труда, так как при этом следуют по шурфам, сделанным в незапамятные времена вышеупомянутыми древними жителями. Кто были эти древние жители, не так-то легко можно сказать. Это не могли быть калмыки, которые и по сегодняшний день не умеют даже толком плавить руду.
В версте от Пихтовой находится гора, и в версте от нее еще одна гора, называемая Гольцовкой, на них обеих также имеется несколько шурфов. Вершина первой окружена каменной стеной, из чего можно заключить, что прежде там стояла чья-то хижина. Кто знает, для каких целей должен был служить Аблайн-Кит, о котором я упоминал выше, если предположить, что это не просто был языческий храм? Трудно найти здесь такое место, где не было бы этих древних шурфов. Замечательно также, что от прежнего времени только почти и остались одни шурфы. Изредка встречаются ямы до 8 сажен, выкопанные в мягком грунте, что легко можно было сделать заступом, из чего можно заключить, что древние люди не знали применения пороха.
После обеда мы намерены были сразу же отправиться дальше, но не хватало то того, то другого, да к тому же установилась дождливая погода. Нам удалось выехать лишь через три часа, когда перестал дождь. Дорога от Пихтовки к медеплавильному заводу очень гористая, вследствие чего не было надежды на то, что телеги доберутся туда в этот же день. Поэтому мы поехали налегке без багажа, разрешив телегам ехать с нами.
В 7 часов вечера мы, помокнув под дождем, благополучно добрались до Колывано-Воскресенского завода, где встретили отставшую от нас в Семипалате часть нашей партии, которые прибыли сюда еще 17-го числа. Они рассказали нам, что плавание водой до Шульбы проходило с большими трудностями, и зайсанки приходилось из-за частых мелей тащить на себе. Поездка же по суше была совершена благополучно, но из-за отсутствия проводника, знающего недавно проложенную сюда от Убы кратчайшую дорогу, о которой упоминалось выше, им пришлось сделать крюк еще целых 50 верст. На следующее утро, 20-го, в 8 часов, сюда прибыл оставленный нами в Пихтовке багаж.
12. В тот же день пришел небольшой караван урунхай-кал-мыков. Слово «урунхай» – значит «ясашные»; все они являются крестьянами-калмыками, не обязанными к несению военной службы. Над ними начальствует небольшой князек, которого они называют «омба». Прежде они проживали в этой местности, и когда здесь был основан медеплавильный завод, они проходили сюда, чтобы выразить свой протест. Откочевали они отсюда потому, что дважды подвергались нападению и ограблению казахской орды. Живут они теперь у истоков реки Чарыша, днях в трех езды отсюда. От своих претензий они скоро отказались, и теперь они, как и все прочие калмыки, очень благожелательно относятся к России, так что даже в прошлом году, получив кое-какие сведения о раздорах внутри казахской орды, они предупредили об этом местных жителей. И это было вполне своевременно, так как казахская орда действительно осмелилась подойти к самым стенам местной крепости. Но так как защитники ее были начеку, один из казахов был взят в плен, а остальных отогнали.
Мы попросили прибывших калмыков на следующее утро зайти к нам. Большинство из них носили круглые красные шапки, обшитые мехом, с желтой кисточкой на макушке; роста они были невысокого, имели маленькие глаза, одутловатые щеки и продолговатый подбородок. На них были длинные халаты, волосы были сбриты наголо. Позади же их так отращивали, что их приходилось заплетать в косу. Эта длинная коса висела сзади. Те из них, которые были еще холосты, носили четыре косы. Сюда они приехали для того, чтобы закупить продуктов.
Побеседовав немного с ними, мы попросили их пострелять в цель своими довольно широкими и тупыми стрелами. Все они попали в цель на расстоянии 7-8 сажен. Затем расставили на земле разные мишени, и калмыки проезжая мимо них во весь мах, должны были на всем скаку послать стрелу в намеченную цель. Удивительно, с какой сноровкой они делали это! Да и как этому не удивляться – ведь они – простые поселяне, и никто не руководил ими в их верховых упражнениях.
Они очень ловко сидят на коне: с правой стороны у них висит колчан, а с левой – лук. Показали они нам также несколько воинских стрел, которые гораздо острее остальных, предназначенных для стрельбы в животных.
13. 23-го августа мы отправились на Колыванскую гору. Она находится южнее и несколько западнее и является первой горой, на которой копал Акинфий Никитич Демидов. У ее подножия был заложен первый металлургический завод, Вместе с острогом, от которого теперь остались одни развалины, так как он прекратил свое существование в 1729 году после того, как был перенесен на другое место, где он находится и поныне. На вершине горы видны еще остатки шахты глубиной до 17… ктеров (горных сажен), а также бросается в глаза жила мощностью в 5 футов, руда которой дает 24 процента, руда эта является самой богатой по содержанию в этой местности и имеет сине-зеленый цвет. С 1732 года здесь прекращена добыча руды по той причине, что в упомянутом году не только этот, но и все местные рудники были выжжены пожаром, пришедшим сюда из-за Иртыша и дошедшим до Оби. С этого времени работы производятся лишь на Пихтовой и Плоской сопках, так Колывано-Воскресенское горное дело не намерены продвигать в камень; пихтовские же руды ценятся из-за содержания там медного колчедана.
На расстоянии немногим более версты, несколько ниже этой горы находится другая, которая называется. «Синяя сопка». «Сопкой» в Сибири называют любую, особняком стоящую гору, безразлично – в горах или на равнине. А так как сопка эта издали выглядит синей, она и получила название «Синяя». Она очень высока, и в ясную погоду видна бывает, кажется, даже из Усть-Чумыша, который находится отсюда, примерно, на расстоянии 250 верст. Поэтому она очень славится в этой местности и служит ориентиром путешественникам. На ней водится порода черного, очень длинношерстого соболя, охота на которого здесь повсеместно запрещена, из опасения, что при этом могут пострадать горнозаводские рабочие. Точно такая же порода соболя водится и дальше в горах, а также и у урунхай-калмыков, о которых я говорил выше, и я сам видел несколько шкурок, привезенных сюда упомянутыми калмыками. Они известны под названием «кангарагайские соболи».
14. 27-го мы отправились в дальнейший путь на Белое озеро и в Воскресенские горы. Упомянутое озеро находится к востоку от завода, на расстоянии 7 верст от него. Отсюда проложен канал в речку Белую, которая вращает колеса гидротехнической заводской установки; благодаря этому вода так разливается, что если прежде каждое лето здесь ощущался недостаток воды, то теперь, несмотря на то, что лето было очень засушливое, нужды в воде не было. Близ Белого озера, к югу от него, имеется еще три небольших озера; все они также могут быть поставлены на службу заводу, так как с помощью их можно из года в год приводить в движение машины. Впрочем, по-видимому, принимается в расчет и то обстоятельство, что местность эта бедна лесами, благодаря чему здесь не считают нужным устраивать большие заводы. Воскресенские горы расположены в основном к западу от заводов, и ближайший рудник находится в 8, а более отдаленный – в 10 верстах. На протяжении этих двух верст заложены восемь рудников, по следам найденных в таком же количестве сделанных древними шурфов. Горы эти, по сравнению с Пихтовскими, Колыванскими и прочими, весьма незначительны и кажутся холмистой равниной. Зато они богаты рудами, особенно цинковой обманкой, благодаря чему все работы производились первоначально только в этих горах, так как думали, что имеют перед собой богатую серебряную руду. В пожаре, о котором я упоминал, сгорели все сооружения этого рудника, а так как Горное ведомство уже существовало, и сорт руды, благодаря знанию горного дела, уже точно определили, добыча этой руды была прекращена.
В 1725 году Демидов узнал от некоторых беглых и поселившихся на Оби крестьян, побывавших в этих местах в поисках дичи, о существовавших здесь издавна шурфах руды, и собрал кое-какие неполные сведения о местности, где они были обнаружены, после чего он исходатайствовал себе привилегию у Горной коллегии для разведки местности и устройства металлургического завода.
В 1726 году он произвел разведку, а в 1727, как уже сообщалось, заложил на горе Колыванке завод, который в следующем 1729 году перенес на то место, где этот завод стоит и поныне. Он расположен в горах и имеет для своей защиты крепость с четырьмя бастионами, окруженную земляными валами и рвами. Юго-западнее крепости находится слобода, а северо-восточнее – металлургический завод, обнесенный кругом частоколом. В крепости живут комендант и заводские рабочие. Главный завод состоит из пяти меньших заводов. В первом имеется пять изогнутых печей и медный молот; во втором – два коксовальных горна и одна толчейная машина, которая измельчает соль; в третьем лудят и обрабатывают медь; в четвертом имеется пять кузниц, меха которых приводятся в движение только руками; кроме того, имеется лесопилка и углесушилка. Заводские рабочие были посланы сюда как с Екатеринбургского, так и с Невьянского заводов. Рудокопы – большею частью крестьяне из различных местностей, прибывшие сюда для того, чтобы отработать подушную подать, которую они платят казне; отработав ее, они возвращаются на свои родные места, что является довольно серьезным препятствием для развития горнозаводского транспорта.
Хотя Демидов и приписал несколько деревень по Чарышу, но в них проживает не более 40-50 человек, тогда как для того, чтобы велась бесперебойная работа, требуется по меньшей мере 800 человек. Для охраны этой местности Демидову посланы из Кузнецка сотня верховых служивых, которым он выплачивает особый казенный кошт.
15. На горном заводе нет официальной церкви, так как большинство людей на заводе являются так называемыми староверцами или раскольниками, отколовшимися от греко-российской церкви. Насколько мне удалось узнать (а обстоятельно узнать это очень трудно), это -люди, у которых есть свои книги, книг этих они придерживаются, в силу чего не едят и не пьют ни из какого сосуда, из которого пил или ел православный русский, не ходят в русскую церковь, совершенно воздерживаются от водки, а крестное знамение совершают обычно двумя перстами, как и православное русское духовенство, когда духовное лицо преподает благословение народу. Рассуждают они однако довольно запутанно.
Однажды ко мне подошел староверец, который обратился ко мне за советом по поводу своей болезни. Я хотел дать ему лекарство. Он, однако, не пожелал его взять, под предлогом, что, взяв лекарство, он совершит большой грех. Я сказал ему, что, наоборот, бог сам повелел лучше заботиться о своем теле. Он же ответил, что этим он восстановит против себя своих собратьев. Тогда я посоветовал ему принимать лекарство тайно, и так как он, по-видимому, согласился на это, я предложил ему свои услуги, чтобы давать ему его у себя на квартире. Он тут же его принял.
Самым популярным из местных раскольников является один рудейщик, по фамилии Кудрявцев, который проживал на р. Чарыше и распространял лживый слух о том, что он, якобы, основал женский скит для своих единоверцев. По профессии он – обыкновенный крестьянин, и этот пример показывает, что обманывать и у староверов считается делом незазорным. Я достаточно наслышался о том, как он ловкостью и обманом выведал у крестьян, открывших рудосодержащее место, это открытие, с которым и пошел к Демидову и получил от него хорошее вознаграждение, а с людьми, от которых он получил эти сведения, ничем не поделился; поэтому звание «рудеищик» было присвоено ему несправедливо, только лишь на основании его же показаний, так как он, как говорят, сообщил, что до сих пор никто не находил ни одного такого месторождения.
По-видимому, все остальное, что староверцы устранили из религии русских, сводится к мелочам. Возможно, те и другие отличаются друг от друга, подобно ортодоксам и пиэтистам в лютеранской церкви2.
16. 29-го в 3 часа дня мы отправились в дальнейший путь. Нас сопровождали 20 служивых, которых мы получили в горно-металлургическом заводе. Так как время года было как раз такое, когда всюду рыскают казахские орды, мы взяли еще своего семипалатинского унтер-офицера с 15 служивыми для охраны, лейтенанта же и остальных лошадей, которые были у нас еще из Усть-Каменогорска и Семипалата, мы отпустили. В этот вечер мы прошли не более 18 верст, и расположились на маленькой речке.
17. На следующий день к часу дня мы подъехали к речке Локтевке. Речка эта впадала в Иртыш в двух местах неподалеку от нашего стойбища; на ней располагались четыре деревушки, принадлежащие Акинфию Никитичу Демидову и основанные им два завода. Ночью нас захватил в пути сильный ливень, а когда мы проехали еще 20 верст, лошади дальше не пошли. Пришлось нам поэтому устроить привал прямо на сухой степи, где не было ни корма для лошадей, ни дров, ни воды, кроме той, которая лилась с неба.
31-го в 11 часов мы подъехали к речке Алей. Там нас уже ожидали сменные лошади, доставленные из одной из расположенных на Алее демидовских деревень.
Поскольку нам до сих пор так везло, что мы не попадались на глаза казахской орде, мы перестали опасаться этого и совсем отпустили отсюда семипалатинского унтер-офицера с 15-ю подчиненными ему служивыми.
18. 1-го сентября в 2 часа утра мы подъехали к маленькому озеру, и всю ночь напролет мокли под сильным дождем, сопровождавшимся громом и молнией. В 2 часа дня мы доехали до речки Барна аул, на которой опять имеется одноименная демидовская деревня. Вдоль Барна аула, от ее истока до устья растет сосновый лес с примесью березы, который называется «барнаульский бор».
Мы пробыли в Барна ауле до полуночи, а на следующий день к 9 часам утра подъехали к речке Касмале и к одноименной деревне. Не доезжая несколько верст до того места, где мы переправлялись через Касмалу, и проехав немного дальше мы встретили еще несколько деревушек, состоявших из небольшого количества изб. В окрестностях дер. Касмалы имелся сосновый лес с примесью небольшого количества берез, и простиравшийся до деревни, в которой мы находились, и даже протянувшийся на несколько верст далее. Это особенно бросалось в глаза потому, что мы в течение всего лета почти не встречали леса. Отобедав в полдень, мы отправились дальше, и в 5 часов вечера подъехали к р. Оби. Там мы сложили свои вещи в большой карбас, сами же направились в демидовскую деревню, расположенную за рекой у перевоза, куда нас проводил сопровождавший нас начальник горных заводов.
Утверждают, что река Обь достигает в этом месте сажен 1000 ширины, и что ее наибольшая глубина составляет около 4 сажен, что весной, во время половодья, можно проехать на довольно большом судне до той деревни, в которой мы находились в полдень. Лет же 10 тому назад западный берег, вероятно, из-за наносного песка, был ниже, и река на этом месте была уже. Она является одной из главнейших рек Сибири и имеет свой исток в Монголии. Две главные, образующие ее реки, называются Бия и Катунь; название Обь она получает лишь после слияния этих рек, что происходит у Бийска или Би-Катунской крепости. Начиная от этой крепости она становится населенной, и на ней имеется много слобод. Бийск же является пограничной крепостью на границе с калмыками, которые лет 20 тому назад разрушили его до основания. Но вскоре после этого он был снова восстановлен, и с тех пор не подвергался нападению.
В нескольких верстах ниже той деревни, где мы находились, имеется слобода, получившая от впадающей на этом месте в Обь реки Чумыш название – Усть-Чумыш. Готовясь к нашему дальнейшему путешествию, мы задержались там до 4-го декабря, в каковой день мы отправились в 7 час. утра. Езда по этой местности не сопряжена с опасностью, так что здесь не требуется никакой охраны, благодаря чему мы решили отпустить и тех 20 служивых, которые были прикомандированы к нам от завода. Демидовский управляющий, оказывавший нам помощь во всевозможных обстоятельствах, возможно, считал, что, дав нам охрану до Кузнецка, он тем самым оказал нам большую честь.
В час дня мы приехали в дер. Кашкарагаиху, где и остановились, вещи же отправили дальше, на р. Чумыш, до переправы; сами же мы решили до ночи побыть на этом берегу. Мы до тех пор находились в деревне, пока нам не сообщили, что все переправлено.
Здесь мы были уже в настоящей Сибири. Люди, замечая, что мы не творим крестного знамения, не считали нас христианами. И удивлялись: как это мы, не будучи христианами, все же являемся прекрасными людьми?
В 5 часов вечера мы подъехали к Чумышу. Вещи были уже переправлены и ожидали на том берегу. Здесь нет обычных средств переправы; поэтому нам для того, чтобы переправиться, пришлось соорудить род временного понтонного моста. Берут несколько рыбачьих лодок и связывают их поперечными бревнами. Мост был скоро готов, и мы очень хорошо по нему проехали.
По реке Чумышу живет много татар, главным образом, телеутов, хотя прежде жило их там гораздо больше. Вовремя вышеупомянутого нападения калмыков многие откочевали оттуда и убежали дальше в глубь Сибири. Теперь они постоянно возвращаются на свои прежние места жительства.
В полутора верстах от переправы есть дер. Тайменка. Мы приехали туда в 7 час. вечера, сделав крюк версты 4, так как прямая дорога была слишком узка для телег и ходков.
5-го часов в 10 утра мы были уже в дер. Анисима или Ули-берт, расположенной на речке Улиберт. Я хочу раз навсегда заметить, что большинство сибирских деревень получили свое название от имен тех крестьян, которые первыми в них поселились. Лишь немногие имеют название от речки, на которой они расположены. Некоторые носят по два названия, как это видно на примере упомянутой деревни. Однако крестьяне чаще употребляют то название, которое происходит от имени первооснователя.
В вышеупомянутой деревне Кашкарагаихе нас поставили на квартиру к хозяину, который был основателем деревни. Мы спросили, как его фамилия, и он отрекомендовался нам: Колесников. «Колесник» – это вообще тот, кто делает колеса, в частности, мельничные колеса. Следовательно, крестьянин этот получил фамилию от своей профессии. Другой он не имел. Он был большой забавник: все, что он говорил или делал, было до крайности смешным. Он догадался, что мы удивлены, почему деревня не называется Колесниковой.
- Да, – сказал он, – люди здесь, в деревне, такие злодеи, что не хотят предоставить мне этой чести, пока я жив.
В 10 часов вечера нам пришлось расположиться на ночлег в степи у речки с почти стоячей водой, в которой было мало воды. Мы нашли здесь несколько берез для костра.
На следующий день (6-го) в 2 часа дня мы были в дер. Легостаевой, близ которой протекает река Бердь. Отсюда мы ехали все время на север. Когда мы попросили людей рассказать нам, в каком направлении нам следует ехать, они в своей речи очень часто употребляли слово «таволган»3, которого мы прежде еще не слышали. Это татарское слово обозначает не что иное, как лес, и употребляется местными русскими в их разговоре. Река Бердь была так мала, что мы могли ее перебрести и, следовательно, из-за этого не было задержки. Мы проехали ее еще засветло, а затем ожидали лунного света, прежде чем отправиться в дальнейший путь.
19. 7-го сентября в 8 часов утра мы, проехав березовым, осиновым и сосновым лесом, прибыв в дер. Чемскую или Белоголову, расположенную на речке Чем. Вечером мы отправились дальше, но не проехали и 10 верст, как сломалась ось у одной телеги, и пришлось мастерить новую ось. К счастью, мы успели подъехать к маленькой речке, на которой и расположились, пока не взошел месяц.
На следующий день (8-го сентября) в 7 часов утра мы уже стояли на речке Изылы, предварительно перебредя через нее, а часов в 11 утра приехали в дер. Курат. Пообедав там, мы поехали лесом, состоявшим, большею частью, из лиственницы, а в 6 часов вечера прибыли в дер. Калтирак на одноименной речке. Это – татарская деревня, в ней не более четырех русских домов. Населяют ее татары разных племен, главным образом телеуты и кышты-мыши. Среди них много таких, которые были крещены Тобольским архиепископом Филофеем во время его миссионерской поездки к остякам. Но они, по-видимому, не придают этому большого значения. Это видно хотя бы из того, что они, вопреки обычаю, который у местных христиан считается важным, не носят креста, который дается при крещении, под предлогом, что они хранят его дома. Они открыто говорят, что их принудили креститься, и что они добровольно никогда бы на это не согласились. Однако они умеют делать обычное крестное знамение и кладут его на себя, когда это от них требуется.
Вступая в брак, они венчаются, и время от времени посещают русскую церковь. Мы побывали в их избах, которые оказались типичными татарскими жилищами, с широкими низенькими скамейками и печуркой с плитой. Разница была лишь в том, что печка стояла не у стены, а была построена прямо на земле, как и наш камин в комнате. Печурка была совсем низенькая.
Мы пригласили к себе на квартиру телеутско-татарскую женщину и девушку, чтобы посмотреть, как они одеты. Женщина была необычайной красоты, черноволосая, беленькая, с хорошеньким личиком, приветливая и с красивой фигурой. С ней был ее муж, который был слеп на один глаз. Мы спросили ее, довольна ли она своим мужем и не желает ли иметь лучше? Она дала нам понять, что хотя она очень страдает оттого, что ее муж некрасив, но если так угодно богу, то она довольна… Она говорила довольно хорошо по-русски, и все, что она говорила, было мило. На ней была длинная юбка из красной шелковой материи, одетая поверх шерстяной рубашки; кроме того, как все татарки, она носила холщовые шаровары. Воротник рубашки был унизан кругом китайским жемчугом, впереди же рубашка имела разрез во всю длину, наподобие мужского халата, и была унизана пуговицами разной величины и из различного материала и снабжена петлями. На ее голове была хорошо сшитая татарская шапочка, отороченная собольим мехом; волосы ее были заплетены в две косы, которые свешивались спереди по обе стороны шеи и почти доходили до пят, а затем снова поднимались на плечи, причем оба их конца были связаны вместе. В каждом ухе у нее имелись по две серебряные серьги, большая и маленькая. На маленькой висел синий камень, вправленный своим верхним концом в серебро, а на большой – сравнительно круглая и несколько сужающаяся книзу, пробитая бляшка, на которой висело пять круглых пулек или камушков.
Покрой одежды девушки был точно такой же, но одета она была немного похуже, и волосы у нее были заплетены в одну, свисающую спереди косу.
Переночевав в этой деревушке, мы на рассвете выехали из нее. В полдень, подъезжая к местечку Брюханову, я узнал, что в 10 верстах от речки Калтирак нам предстояло переехать болотистое место. Прежде это место было постоянно залито водой, но лет пять тому назад вода вдруг исчезла, и теперь оттуда постоянно выходит дым. Все люди утверждали, что они сами видели это; расспросив подробно об этом явлении, я пришел к выводу, что там находится горящее поле, подобно тому, какое имеется близ Баку у Каспийского моря. Этого было достаточно, чтобы побудить меня туда вернуться. Я велел спешно оседлать мне лошадь и поехал туда с одним солдатом. Описываемое место находилось в 10 верстах от дер. Калтирак, у самой дороги, справа, в овраге. Здесь имеется много дымящихся мест, но причину дыма не нужно искать долго. Это – горящее торфяное болото. Прежде здесь было болото, в котором мох все более и более скапливался в течение многих лет, вырастая под водой. Это мох и горел теперь, подожженный грозой или людьми, которые разводили здесь костры, а так как его никто не пытается потушить, он постоянно тлеет. Я назвал это место торфянником; дым имеет такой же запах, как и дым нежного голландского торфа.
В 3 часа дня я вернулся к своей компании, которая в это время находилась в дер. Брюхановой. Они ожидали услышать от меня чудеса. Но все, чем я мог их порадовать, был кусок торфа, который я с собой привез.
Дер. Брюханова расположена на речке Касма. Не задерживаясь там, мы отправились дальше и, проехав несколько верст, снова увидели слева от дороги вышеупомянутые «чудеса». В полночь мы подъехали к речке Ур, где велели покормить лошадей, а на другой день (8 сентября) в 11 часов утра прибыли в дер. Бачатскую.
Эта деревня расположена в привлекательной местности на речке Малый Бачат. Большой же Бачат мы проехали уже за 8 верст до того. Мы расположились под открытым небом, а так как была хорошая погода, пообедали в палатке. Отсюда, как и от Калтирака, дорога шла степью до самого Ильинского погоста. В 10 часов ночи, проехав около 10 верст и нигде не встретив речки, мы сделали остановку, а так как мы предусматривали это, мы заранее запаслись водой. В пути нам по-прежнему встречались различные могильники; особенно много их было слева от дер. Бачатской, неподалеку от нее. Внешне они были сходны с прежде встречавшимися могильниками, но в них редко находят золото, а только серебро, медь и железо.
На следующий день (9 сентября) мы к полудню доехали до Ильинского погоста (7023 версты от Петербурга), расположенного на р. Томи; местные крестьяне обычно называют его Красноярским.
Напрямик сюда от Бачатского ездят только летом, зимой ездят по другой дороге, которая находится левее; при этом имеется то удобство, что в пути попадаются деревни. Летом же из-за множества болот эта дорога становится непроезжей. Мы переправились через р. Томь с помощью самодельного плота и в 7 часов вечера того же числа благополучно прибыли в город Кузнецк.
20. 16-го пополудни мы приехали в одну деревню, верстах в трех от Кузнецка, населенную татарами-телеутами. Когда едешь сюда из Ильинского погоста, деревня эта остается слева. Она состоит из разного рода жилищ, в одних живут зимой, в других летом. Зимние избы точно такие же, какие мы видели в Калтираке. Летние хижины имеют круглую форму, кверху они заострены, внизу же имеют в поперечнике около 3 сажен. Маленькое, снабженное дверью, отверстие, которое обычно делается на восточной стороне юрты, служило входом. Наверху посередине имеется другое круглое отверстие, через которое выходит дым. Внутри кругом вдоль стен сделаны широкие скамьи, а посередине в земле выкопано небольшое углубление, где варят пищу. Строятся эти юрты из камыша, который накладывается на корпус из связанных вместе тонких жердей. Чтобы в юрту не проникал дождь, между камышом и жердями прокладывают бересту.
Мы зашли в одну юрту, где гнали водку. Это производится на обычном очаге. На треножник устанавливается железный котел, покрытый деревянной крышкой, имеющей отверстия как в середине, так и по бокам. В боковое отверстие проходит кривая деревянная трубка. Другим концом эта трубка опускается в маленький деревянный сосуд, опущенный в другой, наполненный водой, и своим видом напоминающий нашу кормушку для свиней. Водка делается из кобыльего молока, которое предварительно сквашивается. Сосуд, в котором оно квасится, изготовлен из кожи, и все выглядит совершенно по-свински, да и самая водка, хотя, по-видимому, и крепкая, имеет весьма скверный запах. Они находят в своей водке то преимущество, что от нее не болит голова, а это весьма редко бывает при употреблении хлебной водки, да и виноградная водка лишена такого хорошего свойства.
Эти татары не являются магометанами. Их религия не имеет какого-то определенного культа, и они, кажется, и сами не знают, во что верят. Они верят в единого бога, которого они прославляют таким образом: каждое утро они становятся лицом к востоку и благоговейно повторяют такую краткую молитву:
- Не бей меня, не убивай!
Близ их деревень имеются такие места, которые на их языке, отличающемся от обще-татарского, называются «таюлга». Березовые колья, вбитые на расстоянии сажени друг от друга, образуют четырехугольник, у которого один или несколько раз в году совершаются жертвоприношения. Убивают лошадь, снимают с нее шкуру и, рассаживаясь вокруг таюлги, съедают мясо убитой лошади. Шкуру набивают, а в морду чучелу вкладывают одну или несколько веток с листьями, и чучело сажают сверху на таюлгу, на которую для этой цели накладывают поперечины.
Кладут его мордой к востоку, да и сама таюлга устанавливается по направлению к востоку. Заметив, что русские не прочь воспользоваться шкурами их жертв, татары устанавливают теперь свои таюлги близ деревень. По бокам таюлги мы заметили также три березовых шеста, которые стояли в один ряд, приблизительно на расстоянии сажени друг от друга и были связаны поперечной веревкой. На верхних концах двух наружных шестов имелись маленькие четырехугольные, горизонтальные привязанные дощечки, по углам которых были поставлены прямостоящие деревянные, обвитые конскими волосами, палочки в несколько дюймов длиной. На веревке было развешано множество разноцветных лент, которые свешивались на несколько дюймов в длину. Между каждыми двумя шестами я насчитывал по 14 ленточек. Кроме того, на верхнем конце средней палки была привязана заячья, а рядом с ней, между первой и второй палочками – горностаевая шкурки. Мясо этих животных также пошло бы на обед. Когда мы спросили, могут ли здесь пригодиться шкурки других животных, нам объяснили, что только эти животные являются священными. По их словам, лисица для этой цели не пригодна, так как она копается в земле. Эта их таюлга считается священным местом, так как в их воображении шкуры, которые на нее кладутся, кладутся в честь бога, в виде жертвы ему, так как во время вышеупомянутой церемонии они обычно совершают свои моления.
Их священнослужитель, который устанавливает порядок этой церемонии, называется на их языке «кам». По их словам, он иногда целую ночь простаивает на поле, размышляя о том, что им порекомендовать. Их священник не умеет, как и они, ни читать, ни писать, и признаком, по которому его считают достойным этого сана, является наличие у него свойств, которые придают ему сходство с одержимым. Он говорит им во время своего представления, что его сам бог (возможно он боится сознаться в том, что ему это дает дьявол) посвятил в сан священника, и они верят этому.
Объявив себя однажды священником, он уже может продолжать свои колдовские манипуляции. У него есть колдовской бубен, с помощью которого он якобы может находить потерянные вещи, исцелять больных и заниматься предсказаниями. Но люди эти утверждают, что его пророчества и исцеления не всегда бывают удачными. Мы охотно посмотрели бы на что-нибудь из его волшебства, но люди оказались настолько догадливыми, что поспешили заверить нас, будто бы кама у них нет.
Что касается их прочих обычаев, то можно упомянуть о том, что у них позволяется многоженство, и что они не едят свинины, но пьют водку, которой нередко напиваются допьяна. Их женщины не отличаются красотой и курят табак. Одна из них, увидев, что я набиваю трубку, вышла ко мне со своей трубкой и попросила табака. Набив свою трубку, она затянулась табачным дымом и передала трубку другой женщине, которая сделала то же. Как мы заметили, так поступает и молодежь, и старики. Все они глотают табачный дым. Некоторые сжигают своих покойников, другие же погребают их. Кроме церемоний, описанных выше, у них других празднеств не бывает, празднуют они лишь тогда, когда у них накопится запас водки.
Можно бы, без сомнения, еще многое рассказать о них интересного, но они настолько хитры, что всеми способами скрывают свои обычаи. В будущем я постараюсь побольше рассказать об этих людях, когда обстоятельства позволят мне кое-что узнать о них интересное.
21. 17-го я снова имел удовольствие смотреть вулкан; виденное мной у Калтирака не разуверило еще меня в том, что таковые здесь есть. Ходили слухи, что вулкан имеется близ места впадения речки Абашевой в Томь. То же самое утверждали и местные жители, которых мы с г-ном профессором Миллером расспрашивали об этом. Нас уверяли, что близ упомянутого места из горы постоянно выходит дым.
Нам с г-ном профессором Миллером интересно, конечно, было узнать, в чем причина такого явления, и в 10 часов утра мы выехали туда. Проехав более 18 верст по трудной дороге, мы доехали до Абашевой и перебрели ее. Близ нее, в версте от маленькой деревушки Безруковой, на берегу Томи, мы нашли гору, которую искали. Дорога туда все время шла в восточном направлении. По пути нам пришлось взбираться на высокую гору, подъем и спуск были очень опасными.
Подъехав поближе, мы увидели на некоторых местах, у подножия горы, восходящий дым, который имел неприятный запах. Подойдя к самому тому месту, откуда шел дым, и рассмотрев довольно хорошо это место, мы увидели, что причиной дыма являлось горение битумной почвы, которая не простиралась далеко вглубь и поэтому легко могла быть потушена. Либо местные огнедышащие вулканы имеют ко мне антипатию, либо же я опять оказался в дураках, но только мне пришлось, как ни в чем не бывало, вернуться восвояси. Погода была хороша, и в 6 часов вечера мы благополучно доехали до дому.
22. На следующий день, 18-го, мы опять решили предпринять небольшую прогулку. Переправившись близ города через Томь, мы прошли около версты в маленькую деревушку, где жили абинские татары. Хижины их очень бедные и наполовину врыты в землю. Крыты они, большею частью, землею, и некоторые представляют собой плетни с наложенными наверх поперечными балками. На эти балки насыпается земля, а пазы в плетне кое-как затыкаются разным хламом. Наверху посередине потолка сделано отверстие для дыма. Внутреннее же устройство такое же, как у телеутов, только все выглядит несколько более по-свински.
Во всей деревне мы встретили только одного мужчину, хозяйничали одни женщины, так как все мужское население выехало на полевые работы. Поэтому нам ничего не удалось узнать об их религии и обычаях, за исключением того, что, как нам сказали, эти татары прибыли в эту местность вместе с татарами-телеутами. Так как главным поводом к нашей поездке в эту деревню было – видеть колдовские махинации кама, мы спросили женщин о каме, но.услышали в ответ, что он скончался несколько месяцев тому назад. Мы полюбопытствовали узнать, где его бывшая хижина, но нам ответили, что она разрушена и показали нам щебень от нее. У этих народов распространен обычай – уничтожать хижины покойников. Мы спросили далее, где же находится колдовской бубен покойного кама, и узнали, что его положили в могилу хозяину.
Женщины у этих татар кое-чем отличаются от телеутских. Они также любят наряжаться; но мы видели девушку, у которой позади свешивалось пять кос, да по одной косе спереди с каждой стороны; все косы.были сзади связаны вместе.
23. Г-н профессор Миллер пригласил в этот вечер еще женщин и девушек вёрхне-томских татар. По его словам, у женщин с каждой стороны свешивалось по четыре косы, унизанных во всю длину перламутровыми раковинами. На нижнем же конце висят кольца, какие обычно продают в русских мелочных лавках. У одной женщины были еще, кроме того, симметрично расположены на каждой стороне друг против друга по четыре крестообразно посаженные фарфоровые пуговицы. Девушки носили такие же украшения, но имели еще повязки на лбу, также унизанные фарфоровыми пуговицами.
24. На следующий день, 19-го, мы отправились в дальнейшее путешествие. Мы слышали, что многие татары, жившие на речке Кондоме и Мрассу, сами умеют плавить железо из руды, так что здесь никакого другого железа и не было бы, если бы его не добывали сами местные татары.
Поэтому мы решили доставить себе удовольствие посмотреть их плавильни; нас уверяли, что нам не придется для этого слишком далеко ехать. Хотя и много было таких мест, где они занимаются плавкой, но нам было достаточно познакомиться с одним, так как все они плавят одним и тем же способом.
Мы выбрали плавильню в деревне Гадовой и послали туда своего человека, который должен был предупредить о нашем прибытии и велеть там приготовить все, с чем нам интересно было познакомиться. Мы выехали в половине 8-го утра, а когда переправились через Томь, было уже 8 часов. Наших лошадей расседлали и переправили, мы же переехали на маленькой лодке. Затем мы поехали вдоль Кондомы, хотя по причине плохой дороги нередко удалялись от нее на порядочное расстояние. В 10 верстах от переправы мы проехали русскую деревню Муратову. Затем мы перевалили гору, и к 10 часам доехали до большой русской деревни Шума-риной. Мы не стали там долго задерживаться, сменили лошадей и у самой деревни совершили переправу через Кондому, через которую легко можно перебрести. В 6 верстах оттуда нам пришлось снова перебродить Кондому близ маленькой русской деревушки. Проехав оттуда верст 5, мы еще раз переправились через Кондому, на берегу которой и располагалась деревня Гадова. До этого места мы все время ехали на юг, придерживаясь примерно юго-западного направления, и нам пришлось преодолевать пешком различные болота, проехать которые на телеге невозможно. Нам хотелось как можно скорее увидеть железоплавильный завод. Но как мы не осматривались, мы не видели никакого здания, отличающегося от других по своей архитектуре.
Все выглядело точно так же, как в абинской деревне, где мы были накануне. Наконец, нас пригласили в одну юрту, у входа в которую мы также увидели плавильную печь. Ясно, что для плавильной печи не требовалось специальной юрты, и что для этой цели оказалась пригодной любая, карта. В этой же юрте живут и люди, что уже само по себе является преимуществом перед европейскими металлургическими зданиями, содержание которых обходится крайне дорого.
Печь стоит на том месте, где обычно находится очаг для варки пищи, и земля там немного подкопана. Яма, которая имеется во всех татарских юртах на месте очага, составляет часть плавильной печи. Глиняное сооружение, дно которого имеет одинаковый поперечник с выкопанной в земле ямой, около полуфута, кверху сужается, и верхний поперечник на расстоянии фута от пола не превышает полутора дюймов; все это составляет, вместе с ямой, плавильную печь.
Впереди имеется отверстие, которое замуровывается во время плавки, а сбоку есть другое, в которое вставляется два меха. Вся работа производится двумя татарами; один подносит попеременно уголь и руду, причем руды он брал на закладку не более того количества, которое умещается на кончике ножа, руда употреблялась в мелко измельченном виде.
Таким образом он заполнял печь, а другой парень в это время дул двумя мехами. Как только уголь садится, приносится новая порция руды и угля, и вся эта процедура повторяется до тех пор, пока не будет высыпано в печь около трех фунтов руды – количество, какое печь может вместить за раз.
После того, как высыпана последняя руда, плавильщик, подув немного мехами, вынимает внизу с помощью щипцов замурованный там камень. Плавка лежит в яме; ее извлекают из-под углей и очищают от налипших углей, ударяя об нее чурбаком. Из трех фунтов руды получают около двух фунтов железа, которое хотя и выглядит довольно нечистым, однако на деле оно хорошее. Все это о мы наблюдали в течение полутора часов.
25. Пока производилась плавка, мы пригласили к себе ихнего кама, чтобы посмотреть, как он колдует. Он принес свой колдовской бубен, напоминающий своей формой сито и обтянутый с одной стороны кожей. Посередине полой стороны проходит поперечная планка, несколько тоньше в середине, на том месте, где за нее держится кам. Оба конца были потолще и имели треугольную форму. Поперек этой деревянной планки, хотя и не посередине ее, так как за нее в противном случае, нельзя было бы держаться, проходит железный стержень, на который нанизано с одной стороны четыре, а с другой – пять полых внутри побрякушек.
При бубне имеется одна барабанная палочка, которая, впрочем, есть не что иное, как кусок набитой и затем сшитой заячьей шкурки, на которую навешаны различные ленточки и безделушки. Кам взял бубен и барабанную палочку и то лопотал на своем языке, то бормотал по-медвежьи; то он бегал, как сумасшедший, взад-вперед, то опять садился, делал страшное лицо, дико вращал ‘глазами, временами закрывал глаза, словно терял сознание.
Поиграв эту комедию с четверть часа, он отдал бубен другому парню, и колдовство на этом кончилось. Мы тут же спросили:
- Что все это значит?
И он ответил, что таким образом он атакует Шайтана, когда хочет его о чем-нибудь спросить, но что сейчас он делал это только для нашего удовольствия, и, следовательно, на этот раз с Шайтаном не беседовал. Задав целый ряд вопросов, мы узнали, что люди прибегают к помощи кама в тех случаях, когда что-нибудь теряют, или если они хотят узнать что-нибудь о будущем, либо о своих отсутствующих друзьях, или же если они желают таким способом излечиться от болезни и порч.
Кам делал вид, что он все знает и все может; своими заклинаниями он якобы вызывает Шайтана, который всегда является с вечера в образе медведя и открывает ему то, о чем он его спрашивает. Временами же каму приходится жестоко страдать от Шайтана, который его порядком мучает, даже в то время, когда не следовало бы этого делать, например, во сне. Единоверцы кама уверяли, что он во сне внезапно вскакивает и жалобно кричит, чем он также хочет убедить неверующих в своих сношениях с Шайтаном. Когда мы спросили его, почему он во всех своих делах не предпочитает обращаться к богу, подателю всего доброго, он ответил, что такие люди, как он и его единоверцы, ничего не знают о боге, кроме того, что он делает добро даже тем, кто его об этом не просит; поэтому считают излишним его о чем-нибудь просить, Шайтана же прославлять надо, чтобы он чем-нибудь не навредил, ведь он ничего другого не делает, кроме как пакостит людям.
Бог, конечно, знает будущее, но ему, каму, неизвестно, как от него это можно выпытать, верно также и то, что они приносят Шайтану жертвы. Они варят иногда полные бочки пива, которым они брызгают в воздух и на стены перед Шайтаном. Находясь в смертельной опасности, они боятся, что их души могут стать жертвой Шайтана. Поэтому кам должен бить в бубен и, вежливо обращаясь к Шайтану, стараться войти с ним в полюбовную, сделку.
Что такое души и куда они идут, они не знают, но не хотят, чтобы их души достались Шайтану. Своих покойников они либо закапывают, либо сжигают, или же кладут их на деревья и отдают их в пищу птицам небесным.
Отсюда видно, что эти народы живут в глубоком невежестве, и по их образу жизни можно заключить, насколько злосчастно их положение; какое может быть более убедительное свидетельство о благе, которое дает нам христианская религия, нежели состояние этого несчастного народа.
Свои земледельческие орудия они изготовляют сами из железа, о чем я уже говорил выше. Для возделывания полей служит один-единственный инструмент, состоящий из выкованного в виде полукруга, с очень острыми краями железного лемеха, к которому прикрепляется черенок, образующий с лемехом прямой угол. Они работают с этим инструментом так же, как у нас на огороде работают с мотыгой, и могут разрыхлить им почву на несколько дюймов. Зерно они перетирают между двумя камнями. При этом парень постоянно трет одним камнем по другому. Руду для своей плавки они ломают на речке Кондоме, в 40 верстах выше устья притока Мундыбаша, с помощью вышеупомянутого инструмента, которым они обычно пользуются для удаления дерна, покрывающего руду; употребляется при этом и другой инструмент, напоминающий своей формой топор, только лезвие у него длиннее и уже, и очень острое. Этим же инструментом они колют дрова, он же служит и для выполнения многих других функций.
Одежда их ничем не отличается от одежды татар-телеутов. Разница лишь в том, что одежда холостых парней имеет свои особенности, как и одежда девушек. У них, так же, как у китайцев и урунхай-калмыков, волосы заплетены в косу. Повседневной пищей этих татар является луковица дикой саранки, которую они варят в воде или пекут в золе. Я отведал ее, приготовленную последним, способом, она имеет, мучной вкус, или, вернее, совершенно безвкусна.
Г-н профессор Миллер пытался получить у татар их колдовской бубен. Кам притворился весьма опечаленным этим, а, так как мы настаивали, к нам обратились все жители деревни с просьбой, чтобы мы отказались от своего намерения взять у них бубен, так как в противном случае они все пострадают, вместе со своим камом. Но мы продолжали настаивать, и бубен был нам наконец отдан. Однако плутоватый кам и тут, по своему обыкновению, сжульничал: он успел взять часть заячьей барабанной палочки, да еще вынул из бубна несколько железных погремушек.
26. Мы выехали из этого селения часа в 2 дня (19 сентября). Доехав до Шумариной, мы сели там на своих кузнецких лошадей и еще засветло доехали до Кузнецка.
27. На следующий день профессор Миллер пригласил к себе еще разных татар, которые не представляли собой ничего особенного. Двух камов он попросил поиграть у него на дому.
Один из них еще не так хорошо знал свое ремесло и отказывался играть под тем предлогом, что он не взял с собой бубна. Но его уговорили поиграть на бубне г-на профессора Миллера. Он взялся излечить одного из присутствующих. Кончив, он заявил, что Шайтан не хочет идти в эту комнату. Мы попросили его поиграть в сенях. Поиграв, он решил, что больной его обманул и скрыл от него свою настоящую болезнь. Он еще не умел так, как полагается, кричать и ворчать и принимать внушительный вид колдуна.
Был еще там другой одноглазый кам., которому, по его словам, Шайтан все же явился в виде слабого отблеска огня. Этот кам лучше знал дело и являлся местной знаменитостью. О своем уродстве он говорил, что это Шайтан его так отделал, однако, подлец тут же проболтался, когда на вопрос – в каком возрасте он окривел, он назвал десятый год, когда он еще не спознался с Шайтаном. На вид он – смелый парень; он низенького роста, и мастер себя выставлять. Войдя в комнату, он заявил, что, дескать, он заранее знал, что его сюда пригласят. Бубен его имел более солидный вид и был снаружи покрашен красками. Мы отвели его во двор дома, чтобы он там поиграл.
Один из нашей партии, у которого не было ни отца, ни матери, сказал, что, выехав из Петербурга, оставил своих родителей здоровыми и бодрыми, но что в минувшую ночь он видел страшный сон, благодаря чему беспокоится, как бы с ними чего-нибудь не случилось, как бы они там не померли, и просил кама сказать, как в действительности обстоит дело. Он начал бить в бубен и страшно кричать и выть, причем делал изумительные жесты: то он становился твердым, как палка, то все в нем ходило ходуном, словом, он выглядел бесноватым. И через каких-нибудь четверть часа он отдал бубен и смело выпалил, что родители живы и здоровы, добавив, что в это следует твердо верить.
Тогда ему предложили еще другой случай. Некто во время своего пребывания в Тобольске, ложась спать, положил на стол кольцо, но, когда на следующее утро захотел его надеть, кольца не оказалось, и он до сего времени не может его найти. Кама при этом спросили:
- Где это кольцо?
Случай этот, в сущности, напоминал вышеупомянутый.
Проворчав что-то про себя, колдун извлек связку маленьких палочек, вроде спичек. В одной такой связке оказалось 49 палочек, подобно тому, как черемисские, чувашские и вотяцкие колдуны употребляют по 49 бобов. Он спросил, как зовут владельца кольца, и ему назвали придуманное имя. Он извлек из связки 5 палочек и отложил их особо. С остальными он затеял игру, кидая их туда-сюда и вытягивая то одну, то другую. Пофиглярничав таким образом некоторое время, он выразил свое удивление тем, что кольцо еще не возвращено: лицо, у которого оно находится, охотно отдало бы его, да стесняется это сделать. Кама попросили определить, мужского или женского пола это лицо, и скоро ли он или она возвратят это кольцо? Игра началась снова, и ответом было, что это – мужчина, и что кольцо скоро будет возвращено. Мы спросили его, зачем кам кричит, когда бьет в бубен. Он ответил, что этим он созывает всех чертей. Отвечая на другие вопросы, он описал Шайтана как призрак, который вечерами стоит в некотором отдалении от него, на некоторой высоте. Затем снова началась барабанная дробь, после чего кам пришел в нормальное состояние. Кривой кам отдал нам свой бубен со всеми принадлежностями.
Колдовать по-русски в этой местности называется «камлать», от слова «кам».
28. Из сибирских слов, не употребляемых в России, наш толмач записал следующие: срошный - рабочий, который нанимается на определенный срок; сопец - руль, употребляющийся на дощанике; пимики - башмаки из шерсти, валяные особым способом из одного оного материала; часто – теперь; однако – да; на вольную сторону – наизнанку; охитить – сделать чистым; лонской.год.- прошлый год; лонись – в прошлом году; савры – кожаные подколенники у седла, которые употребляются в Сибири для предохранения сапог от загрязнения; кичим – кожаный чепрак между кошмой и седлом, употребляемый в этой местности; потник – кошма; тычины – жерди у частокола; чарки – русские кожаные мужские башмаки; поршни – башмаки из недубленой кожи, в форме деревянных или сплетенных из лыка лаптей; ишимы или кочи – башмаки с пришитыми к ним холщовыми голенищами; тумак – меховая шапка с отворотами со всех четырех сторон; польники, полюшки – тетерева; ячеи – отверстия в сетях; дехен – блюдо, состоящее из простокваши и сушеного ячменя; терезы - весы; ушкан - заяц; ушканина – заячья шкура; кислый – квашеная капуста; бус – мучная пыль; яга, ега, доха – в Ирбите – шуба с меховым подкладом; лопоть – одежда; бубас - холщовый пиджак, окрашенный берестой; тяж – бечева у колес; подвал – погреб для припасов; займище – лес возле речки; курья – речной залив; болван - деревянное чучело птицы, которое для приманки прикрепляется к длинному шесту; хмелевать - выходить на сбор хмеля; бугровать – выходить на выкапывание золота и серебра из могил; вервить – мерить версты; страдовать - жать и косить сено; робить – работать; страда - уборка урожая и сенокошение; сельница – квашня; шибко – очень; божница – полка, на которой стоят иконы; ягушка – ягненок; буран – сильная метель; матка – компас; благо – много; сырник, сокоренки (в Тобольске), сокорёнки (в Таре)-сырые дрова.
29. Во время нашего последующего пребывания в Кузнецке не произошло ничего достопримечательного, и мне, следовательно, остается рассказать лишь о самом городе. Он расположен на том месте, где прежде жили киргизские татары, которые, однако, постепенно, по мере того, как здесь селились русские, все более оттеснялись к калмыцким границам.
Город построен уже более 100 лет тому назад, заселили его колонисты из Томска, Верхотурья и Великого Новгорода.
На том месте, где теперь город, в то время жили татары, которые плавили железо из руды и занимались его ковкой, чем и добывали себе средства для пропитания. Поэтому-то это селение, и получило такое название – его первыми жителями были кузнецы.
Город расположен на правом или восточном берегу реки Томи, напротив того места, где в Томь впадает речка Кондома.
Его можно, вследствие этого, разделить на три части – верхнюю, среднюю и нижнюю.
Верхняя и средняя части расположены на высоком берегу, причем средняя часть находится на низменной, выдавшейся части этого берега, нижняя же часть располагается на равнине, находящейся между Томью и упомянутым берегом, однако расселена не у самой реки, а в полуверсте от ее русла.
В верхней части имеется маленькая деревянная цитадель, в которой есть молитвенный дом.
В средней части находится острог, а в нем – дом воеводы и приказная изба; там была также церковь, но несколько месяцев тому назад она сгорела вместе с домами, стоявшими за острогом.
В средней части города выше острога находится много домов, но в нижней части их больше, и, кроме того; там имеется еще одна церковь. Число всех, имеющихся в городе домов, едва-достигает пятисот.
Жители города не отличаются прилежанием. Трудолюбивых здесь найти нелегко. Река Томь богата рыбой, но рыбки здесь не увидишь. О фруктах здесь не имеют понятия. Тут трудно найти что-либо кроме хлеба да мяса. Хлеб едят с овощами, которые они сажают в своих огородах, что и является, пожалуй, единственным занятием местных жителей. Пашни у них расположены всегда на горах, а не в долинах, что они объясняют тем, что в долинах всегда холоднее, чем на горах. Но настоящая причина, как я думаю, в том, что в окрестностях Кузнецка больше гор, чем долин.
О дичи пока ничего не известно. Вначале, когда город был только построен, в этой местности встречалось множество различных животных – соболей, белок, куниц, оленей, козуль, лосей и других, но с течением времени все эти животные ушли отсюда и перекочевали на другое место, где, как когда-то на месте нынешнего Кузнецка, было пустынно и не было еще поселения.
Если в других, более крупных сибирских городах, идет оживленная торговля, то здесь торгуют гораздо меньше. Черкесский табак и лошади – единственные, имеющие здесь сбыт товары. Через Кузнецк уже много лет не проходят караваны, и товары находят сбыт только у местных жителей.
Мы решили выехать из Кузнецка в тот самый день, в который год тому назад выехали из Твери, и который был связан у нас с приятными воспоминаниями, в надежде на такое же благополучное дальнейшее путешествие. Чтобы сделать как можно больше полезных открытий, мы опять разделились на несколько партий. Г-н профессор Миллер отправился с нашим и одним татарским толмачом сушей, я же с остальным отрядом и татарским толмачом – водой. Выехали мы (27 сентября) в 3 часа дня. Профессор Миллер провожал меня водой до села Красноярского, а его экипаж до того места шел порожняком. Суда, на которых мы ехали, не отличались удобствами. Это были лодки, несколько больше обычных, крытые, берестой. Вследствие этого на них нельзя было развести огня, и под крышей нельзя было стоять выпрямившись. Суда же большего размера в это время не плавали, так как вода была очень мелкой. Весной же, когда вода высокая, ездят также и на дощаниках.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Бобовник.
2. После того, как я побывал на этом горно-металлургическом заводе, он стал одним из крупнейших и превосходнейших заводов, какие когда-либо были в Европе. По мере того, как продолжалась добыча руды, горный завод время от времени получал новых людей – рудоплавщиков и др.; некоторые руды, содержание которых не могло быть в достаточной мере обследовано демидовскими людьми. Демидов показал специалистам, которых он встретил в Екатеринбурге и которым поручил произвести обследование рудников; вскоре оказалось, что все руды, которые прежде считались медными, имели большое содержание серебра, и что это серебро содержало в себе так много золота, что оно с лихвой окупало усилия, потраченные на их добычу. Поэтому были заложены зейгерные заводы, которые еще более стали преуспевать, когда в окрестностях Колыванских гор открыли гору, получившую из-за множества водящихся там змей название Змеиной горы, и которая изобиловала богатыми серебряными и медными рудами разных пород, мощность их составляла 2-3 фута, и простирание жил достигало немецкой мили. Руды эти изобилуют самородным золотом, которое то в виде тонких жил, то в зернах, то в толстых листочках встречается внутри и на поверхности руды, и без того дающей большое количество золотосодержащего серебра. Такая благословенная добыча имеется, впрочем, не только в упомянутой Змеиной горе, но и во многих других месторождениях, открытых с течением времени, которые простираются на восток гораздо выше Усть-Каменогорска и находятся как раз посередине между этой крепостью и известным озером Нор-Зайсан («Благородное озеро»), о котором упоминалось выше, и затем доходит до места впадения в Иртыш реки Бухтармы. Нет поэтому никакого сомнения в том, что вся эта местность между Иртышом и Обью изобилует ценнейшими горными породами, так что, если заняться этим делом по-настоящему, понадобится несколько столетий для того, чтобы исчерпать все эти сокровища. При этом надо считать особым преимуществом то, что здесь нет нужды строить дорогие горные заводы с дорогостоящими механизмами, а можно использовать ветер или текущие воды. Все руды залегают недалеко от поверхности земли, и рудники, находящиеся на глубине 10 лахтеров от поверхности, встречаются в этой местности уже довольно редко.
3. «Таволга» – татарское слово, обозначающее спиреи. Возможно, что я и ошибаюсь в приведенном значении, что в то время легко могло случиться, так как мне тогда приходилось объясняться с помощью двух толмачей – русского и татарского.